Рав Исроэль БАРЕНБАУМ Судья раввинского суда при Главном Раввинате России 

Стремительное развитие медицины во всех направлениях приводит к качественному улучшению нашей жизни, и положительное значение этого процесса трудно переоценить. Тем не менее, новые ситуации порождают новые этические и алахические вопросы. Так, в наше время наблюдается все больший запрос на получение разнообразных психологических услуг. Допуская, что этот вид терапии приносит значительную пользу пациентам, представляется важным рассмотреть несколько распространенных приемов психоаналитической практики с точки зрения алахи.

В данной статье я хочу сосредоточиться на одном, но важном для многих психологических методик, приеме. В нем от пациента требуется восстановить в памяти психические травмы, накопленные им в течение его жизни, и рассказать об этих травмах, а также о тех обстоятельствах, в которых они были получены, и о людях, с которыми это было связано. В частности, должны быть названы и описаны персоны, действия которых, по мнению пациента, его травмировали. Именно эта ситуация представляется мне весьма проблематичной с т.з. законов «лашон а-ра» (злословия).

1 Читатель сразу может мне возразить: «Ведь эта «исповедь» делается в медицинских целях и является необходимой частью решения проблемы пациента, т.е. лечением! Ведь общеизвестно, что злословие не запрещено, когда оно высказывается ради реальной пользы («ле-тоэлет»)?!» Однако суть проблемы именно в том, что для алахического разрешения отрицательно высказываться о другом человеке недостаточно, чтобы дан- ное высказывание приносило пользу вообще. Почти всегда сам злословящий извлекает из своего поступка нечто полезное для себя самого — как минимум, личное моральное удовлетворение. Злословие, которое не запрещено по закону Торы1, обязательно должно приносить «пользу» согласно законам Торы. Во множестве алахических текстов разных эпох и раввинистических школ мы находим большое количество примеров и вариантов такой «пользы». Если попытать- ся обобщить их в рамках единого правила, то можно сформулировать следующее определение: действием «во имя пользы» следует считать такое действие, которое направлено на привнесение в мир справедливости, как ее определяют законы Торы. Эти действия можно разделить на два типа: либо справедливости что-то угрожает, и нужно вмешаться (кого-то предупредить, объяснить или уговорить) для того, чтобы справедливость не была попрана; либо справедливость уже нарушена, и необходимо принимать меры и совершать определенные действия для того, чтобы ее восстановить.

Обязанность защищать и восстанавливать справедливость есть даже тогда, когда невозможно защитить или восстановить ее полностью: все равно следует принимать меры, позволяющие минимизировать ущерб, или исправить его — если даже не целиком, то хотя бы частично.

Но далеко не любая обида является результатом нарушения закона Торы, т.е. попранием справедливости, как ее понимает Тора. Очень часто человек уязвлен, обижен или задет, но при этом вовсе не обязательно, что сторона, которую обиженный заслуженно считает причиной своих страданий и полученных травм, нарушила алаху. А если справедливость, т.е. алаха, не была нарушена, то нет места и для восстановления справедливости. Сказанное выше в полной мере применимо и к психотерапии: действительно, исправление психоло- гической травмы может быть определено как частичное исправление нанесенного пациенту вреда. В книге «Шмират а-лашон»² Хафец Хаим допускает, что само проговаривание с третьим лицом своей обиды может считаться действием во имя восстановления справедливости, поскольку оно способно уменьшить душевные страдания униженного и оскорбленного, т.е. хоть отчасти уменьшить ущерб и частично восстановить справедливость. Тем более это верно в отношении «исповеди» перед психоаналитиком — профессионалом в области лечения душевных ран.

Однако вся эта конструкция разрешена лишь в том случае, когда обидчиком был нарушен закон. Если же нарушения алахи не было, то соображение о частичном исправлении незаконно нанесенного вреда более не применимо. Рассказывать о травме, нанесенной тебе конкретным человеком, описывая его поступок в негативных красках — т.е. порочить виновника своих обид с целью уменьшить собственные душевные страдания — можно лишь в том случае, если этот человек действительно виновен с точки зрения алахи. В противном случае рассказчик нарушает запрет Торы на злословие, поскольку сообщаемая им информация не ведет к исправлению алахической несправедливости, ввиду отсутствия таковой. Стало быть, рассказывать психоаналитику можно лишь о тех обидах и травмах, нанесение которых происходило с нарушением алахи, а чтобы определить, так ли это было — зачастую требуется отдельная предварительная консультация с компетентным раввином.

Можно попытаться привести возражение против вышеизложенного ограничения: коль скоро обидчик не нарушил алаху, то и рассказ пациента об этом его поступке не несет в себе негативной информации об обидчике — ведь его поступок не осуждается Торой! Но данное рассуждение ошибочно. Законы злословия запрещают описывать человека или его поступки негативно — с точки зрения людей, а не по мнению Торы. Например, если в данном обществе не любят блондинов, отличников или выходцев с Кавказа, то раскрытие о ком-то информации такого рода нарушает запрет злословия, хотя очевидно, что, обладая подобными характеристиками, человек не совершает никакого преступления с т.з. законов Торы. Корректным выходом из данной коллизии может стать надежное сокрытие пациентом в своем рассказе имен всех его обидчиков. Но данное решение может оказаться неудовлетворительным для методики, применяемой его психоаналитиком.

2 Можно посмотреть на работу психоаналитика с другой стороны. Автор «Сефер Хасидим» (в пар. 64)³ предписывает выслушать обиды уязвленного человека, если это может помочь удержать его от дальнейшего распространения негативной информации о его обидчике. Другими словами, предпочтительнее спровоцировать единократное злословие ради того, чтобы остановить множественные высказывания такого рода.

В основе этого предписания лежит более общий принцип. С одной стороны, Тора запрещает провоцировать человека на преступление, поскольку написано: «И пред слепым не ставь преткновения». Согласно талмудической трактовке, под «слепым» подразумевается, в том числе, и тот, кто слеп в понимании заповедей Торы. Но в том случае, когда «преткновение» ставится перед слепым ради того, чтобы уберечь его от множества последующих падений, оно уже не рассматривается как нарушение запрета, но напротив — определяется как спасение. Если единственный способ уберечь человека от большего количества нарушений это спровоцировать его при определенных обстоятельствах на разовое нарушение (и, что важно, при этом разовом нарушении не пострадают другие люди) — то это разрешенный и предписанный законом способ действий.

В отношении работы психоаналитика вышеописанный принцип говорит следующее: если сам рассказчик испытывает чувство ненависти к другому еврею (в нарушение заповеди Торы «не ненавидь ближнего в сердце своем»), а специалист находит реальной возможность излечить пациента от этого, запрещенного Торой, недуга, или хотя бы ослабить его, то ради избавления от многократного нарушения запрета ненавидеть (и, как следствие, вероятно также нарушения запрета дурно отзываться о другом человеке), есть основание разрешить преднамеренно провоцировать клиента на подробный рассказ о причиненной обиде и о личности самого обидчика.

Однако описанное разрешение не позволяет психоаналитику «раскапывать» скрытые травмы и обиды, лежащие глубоко в подсознании его клиента, поскольку этот глубинный слой может не быть связан с сознательным нарушением его клиентом запретов Торы⁴. Но кроме того, данное разрешение относится лишь к правилам, которыми должен руководствоваться психоаналитик, но не его клиент. В то время как поступок первого будет классифицироваться не как «преткновение перед слепым», а как способ оказания ему помощи, — для второго, т.е. для самого «слепого», нет ни малейшего разрешения действовать «слепо» и нарушать один запрет, мотивируя это тем, что таким образом он освобождается от потребности нарушить множество таких же запретов. Будучи субъектом, а не объектом действия, клиент одинаково обязан не нарушать заповеди ни сейчас, ни в будущем.

Таким образом, религиозный психолог обязан быть весьма осторожен. Он должен здраво оценивать ситуацию, когда выслушивает пациента и обсуждает с ним какие-то негативные оценки других людей. Если тем самым он пытается помочь пациенту излечиться от запрещенных ненависти и злобы — это веский, с т.з. алахи, довод. Если он находит полезным дать человеку выговориться, исходя из понимания, что тому был нанесен ущерб с нарушением алахи — это также веский довод. Но если, исходя из имеющегося у психоаналитика понимания ситуации, ни первая, ни вторая задачи для проблемы пациента не актуальны, то он не имеет права выслушивать негативные оценки пациента в отношении обидчиков, руководствуясь только лишь интересом его клиента.

Что касается обращающегося к психоаналитику клиента, то у него имеется только одно основание поделиться негативной информацией о своих обидчиках: он может это делать только если точно знает, что его обидели незаконно, т.е. с нарушением алахи, и ему кажется, что рассказ об этом с упоминанием имен его обидчиков может облегчить его страдания — только тогда он может рассказывать врачу об обидах, не скрывая имен людей, в них повинных.

3 В качестве отдельного частного случая важно, на мой взгляд, выделить обращения к психоаналитику из-за проблем в отношениях между супругами. Предполагается, что в этой ситуации психоаналитик в большинстве случаев не должен вскрывать, какими были отношения у клиента с родителями в детстве, не травмировали ли его в школе учителя или одноклассники, — речь идет о семейных проблемах между мужем и женой в настоящем. Тут, на первый взгляд, мы могли бы рассудить так: поскольку сами обидчики, как и жертвы, находятся здесь, перед нами, или, по крайней мере, досягаемы — чтобы избежать нарушения запрета злословия будет достаточно попросить обе стороны дать взаимные разрешения, чтобы можно было рассказывать специалисту обо всех семейных обидах, причиненных друг другу. Однако это суждение ошибочно, поскольку согласие обсуждаемой стороны не снимает запрета Торы на злословие. Это следует из ряда мест в упомянутом выше труде Хафец Хаима «Шмират а-лашон», и вытекает из самой логики данного запрета: злословие запрещено как недостойное поведение, являясь, по сути своей, запретом между человеком и Б-гом, поскольку факт нарушения запрета не зависит от того, дойдут ли негативные оценки до слуха самого объекта рассказа, и нанесут ли они ему фактический урон. Запрет нарушается не тем, что обсуждаемому человеку наносится репутационный ущерб, а самим фактом негативного высказывания о нем. И поэтому сам обсуждаемый не является «потерпевшей стороной», он не в силах «простить» нарушение и тем самым отменить запрет злословить о себе самом.

И тем не менее, в случае с семейной парой удовлетворительный алахический выход, по моему мнению, есть — если вторая сторона не просто прощает первой злословие о себе, а заинтересована в искреннем и полном раскрытии всех вопросов, являющихся предметом конфликта между ними, поскольку решение общих проблем, и даже личных проблем первой стороны — в ее, второй стороны, интересах. Когда муж страдает от того, что жена чувствует себя обиженной, и сам желает чтобы она смогла решить эту проблему, обратившись за помощью к психоаналитику, или жена страдает из-за того, что муж чрезмерно раздражен и агрессивен, и в ее интересах скорейшее решение проблем мужа, в том числе с помощью специалиста — эти жена и муж не просто разрешают рассказывать о себе нелицеприятные факты, а заинтересованы в этом! В такой ситуации пересказ негативно окрашенных действий и их оценок не подпадает под само определение злословия. Злословие — это всегда сообщение информации, которая в потенциале позорит обсуждаемого человека или наносит ему иной вред. Но если для самого объекта рассказа сообщенная информация приносит больше пользы, чем вреда, то это действие больше не может считаться запрещенным.

При этом все же необходимо учитывать, что взвесить и сравнить соотношение вреда и пользы за другого человека зачастую весьма затруднительно. Потому, по моему мнению, проводя семейную консультацию или работая по семейным вопросам с одним из супругов, психоаналитику следует получить подтверждение заинтересованности второго супруга в раскрытии первым нелицеприятных для второго фактов и их оценок.

¹ В тех случаях, когда алаха разрешает злословие, оно, как правило, не просто разрешено, а и предписано.

² Наиболее значимый алахический труд по законам злословия, написанный выдающимся кодификатором алахи последнего времени, равом Исраэлем Меиром а-Коэном (Хафец Хаимом), автором одноименной книги, а также фундаментального комментария на «Шулхан Арух» — «Мишна Брура».

³ Алахический сборник конца XII — начала XIIIвв., который составил раби Йеуда а-Хасид. В нем автором собраны алахические практики, обычаи и мировозренческие принципы ашкеназских раввинов той эпохи.

⁴ Представляется очевидным и не требующим доказательств, что запреты Торы, как и ее заповеди, относятся именно к сознательному уровню человеческой психики.