Если в кране нет воды
Гавриэль ФЕЛЬДМАН
В «год короны» резко обострились противоречия между различными секторами израильского общества, при этом многие люди, по незнанию, придерживаются очень поверхностного взгляда на эти противоречия. В результате расхожее представление о конфликте между харедимными гражданами и светским условным большинством — это крапленая колода примитивных пропагандистских штампов, которые под выборы звучат буквально из каждого утюга. И поскольку выборы в нынешнем Израиле происходят часто, то поток ненависти и лжи не ослабевает, а, наоборот, лишь усиливается.
Из поколения в поколение множество евреев каждый день молилось о возвращении в Сион. Наши предшественники, перенесись они, чудесным образом, в настоящее, испытали бы смешанные чувства. С одной стороны, они были бы счастливы, увидев как расцветает Эрец Исраэль и какой мир Торы — до чего потрясающую инфраструктуру религиозной жизни — удалось здесь создать. С другой стороны, даже в самом страшном сне они вряд ли могли себе представить многое из того, что запросто происходит сегодня на Святой Земле.
О чудесах, которыми сопровождается возрождение еврейского присутствия в Земле Израиля, написано очень много, хорошо и интересно самыми разными людьми. Здесь действительно происходили и происходят чудеса, и даже в условиях «полного сокрытия» Всевышний продолжает, не привлекая к Себе внимания, управлять всеми процессами. Тем не менее, проблемы есть и их много. Я пишу о некоторых из них не с целью сгустить краски, опорочить и разжечь рознь, а руководствуясь принципом «знай, что ответить…» («Авот» 2.16), и в надежде на то, что этой статьей мне удастся хоть немного помочь колеблющемуся читателю, который не знает как правильно реагировать на негативную информацию об «ультраортодоксах», которая льется на него отовсюду.
Я не призываю читателя называть черное белым, а грязное — чистым. Я не говорю, что харедим все, как один, непогрешимы, никогда не ошибаются, ни в коем случае ни в чем заблуждаются — бывает всякое, все мы люди. Просто не всех делают козлами отпущения.
Нет, вы не понимаете, это другое!
Как-то раз, накануне второго локдауна, мои жена и дети долго и безуспешно пытались сесть в такси в Тель-Авиве. Приложение оказалось бесполезным: водители, подъезжая, сразу же аннулировали заказ и исчезали, а при звонке по телефону в компанию диспетчеры просто отказывались присылать машину: «Откуда забрать? Сколько человек? С детьми? Сколько детей?? А куда вам нужно? На улицу Арлазоров, на автобусную станцию — на ту, с которой в Йерушалаим? Э-э… Нет, мы не можем вас взять». В итоге нашелся честный таксист, который сказал, что таково устное распоряжение его начальства: не брать харедим. И все. Маме с детьми пришлось долго идти пешком, изнывая от духоты и опаздывая, в направлении нужной остановки внутригородского автобуса, который довез бы до улицы Арлазоров. Когда они, наконец, вошли в автобус, то пассажиры начали разбегаться в разные стороны — как будто это не мама и дети, а контролеры, которые входят в вагон подмосковной электрички. А тем временем по Тель-Авиву гуляли толпы, и у многих на лицах не было масок. Но это, как говорится, другое, поскольку всем доподлинно известно что разносчики заразы это пейсатые, которые все, как один, толпятся без масок и соблюдения дистанции в своих синагогах, специально заражают друг друга чтобы попасть на все готовенькое в прекрасные «корона-отели», и вот-вот заполнят своими грязными телами все койкоместа в больницах, после чего нормальным, «полезным» гражданам останется лишь умереть из-за нехватки аппаратов ИВЛ…
Моя жена родилась во Франции, выросла в Израиле, больше 10 лет жила и работа- ла в России, много путешествовала по миру. И никогда прежде она не сталкивалась с таким искренним, таким честным, таким настоящим антисемитизмом — лишь однажды, в Антверпене, когда арабский таксист разоткровенничался и начал вслух рассуждать о необходимости убить всех евреев до единого. Это было страшно, но, увы, не удивительно. А вот то, что случилось в Тель-Авиве, заставило ее удивиться. Хотя легко заметить исторические параллели.
В 30-х годах прошлого века в Хайфе и Тверии были магазины немецких колонистов, принадлежавших к христианскому движению «темплеров» (не путать с «тамплиерами»). Большинство темплеров совершенно открыто поддерживало нацистов. Поэтому вплоть до начала Второй мировой войны на дверях некоторых магазинов можно было встретить табличку с надписью: «Собакам и евреям вход запрещен» — прямо как в Рейхе. Я, конечно, гоню такие мысли прочь: ну разве можно проводить такие параллели? Ведь там были немцы, нацисты, а тут, вроде бы, свои, поэтому говорить об антисемитизме вообще не пристало… Или не совсем свои? Ох, опасная тема. Может лучше провести сравнение с «делом Йоселе Шумахера», которое взбудоражило Израиль в 1960 году? Семья светских репатриантов отдала шестилетнего ребенка на прокорм и воспитание харедимным дедушке и бабушке — временно, чтобы проще было встать на ноги. Два года спустя те отказались возвращать мальчика несоблюдающим родителям, и прятали его, пока не сумели переправить в Америку. На поиски Йоселе были брошены лучшие силы Моссада, снятые ради этого с операций по розыску и поимке нацистских преступников. А пока Моссад ис- кал, светские граждане, завидев харедимного еврея, кричали ему: «Где Йоселе?» Потому что каждый «дос» рассматривался, в лучшем случае, как соучастник. Накануне «дела Йоселе», как и совсем недавно, харедимное общество резко «подобрело» к государству Израиль, переставшему выглядеть столь уж плохим. Сейчас, как и тогда, харедимному обществу указали на его место. Это привело к некоторому отрезвлению, особенно среди молодежи. С тех пор прошло 60 лет, и очень многое действительно изменилось. В частности, народ «поправел». К 1972 году в страну прибыло почти 900 тысяч беженцев из восточных общин, которых некоторые обзывают «Вторым Израилем» — на сегодняшний день эти люди и их потомки составляют более 60% еврейского населения Израиля, и среди них очень много евреев традиционных («масоратим»), уважающих Тору и раввинов. А после войны Йом Кипура началось массовое движение «тшувы», у множества светских людей пробудился интерес к традиции, и стало очевидно, что маятник качнулся в обратную сторону. И все же, нетрудно заметить что попытки указать «досам» на их место продолжаются. На протяжении года повсеместно обсуждались нарушения карантина и нежелание харедим носить маски, причем медиа и политики говорят преимущественно о происходящем в харедимной среде, хотя и в других секторах ситуация не лучше. Люди, годами обвиняющие харедим в том, что они ставят себе выше других, как будто забывают о столь желанном равенстве, когда речь идет, например, о похоронах раввина. Потому что толпа на похоронах — это ужас-ужас, а толпы на пляжах, на тель-авивских улицах, на нелегальных дискотеках, и на разрешенных политических митингах — это другое.
Русские идут
В конце 80-х случилась «Большая алия», а с недавних пор идет т.н. алия «путинская». Что касается «русских» израильтян, то они, в большинстве своем, бесконечно далеки от еврейской традиции, хотя думают, что знают о ней достаточно, чтобы понять насколько сильно она им не нравится и не нужна — как, простите, в том анекдоте про Рабиновича и «Битлз». Многие «наши люди» прожили жизнь, видали виды и гордятся, что их не одурачить. Но правда состоит в том, что критическое мышление им не очень свойственно. Поэтому русскоговорящим в Израиле особенно успешно вешают лапшу на уши — день за днем и год за годом. В итоге, когда речь заходит о Торе, очень многие из них готовы сыпать обвинениями и лозунгами (некоторые любят сослаться на науку, хотя не особо в ней разбираются и склонны путать ее с сциентизмом). А те евреи, которые соблюдают заповеди, наоборот, интересны «нашим людям», правда в очень специальном контексте. В условной «Бат-ямской народной республике» видят в религиозных евреях заклятых врагов — тех, кто лезет в тарелку, не тянет лямку, перетягивает одеяло на себя и т.д. (всех грехов не перечислить). Для них хареди это «Другой», т.е. пришелец и захватчик по определению. Нет ничего удивительного в том, что в «русской» части Израиля ненавидят соблюдающих евреев и ждут не дождутся победы сил света и прогресса над силами тьмы и мракобесия на очередных внеочередных выборах, чтобы можно было уже, наконец, честно отнять и справедливо поделить. Здесь отлично сработали СМИ, назначившие харедим на роль виновных и сумевшие «продать» это публике, и политиканы, играющие на неосведомленности людей, их проблемах и фобиях, чтобы восстановить падающий рейтинг при помощи подстрекательства и натравливания.
Но интересно, что в этих своих чаяниях «русские» сильно расходятся с большинством несоблюдающих «коренных» израильтян. Согласно новейшему исследованию, проведенному центром «Аккорд» при Еврейском университете, светское общество в Израиле разгневано на харедим из-за «короны» (в которой, как всем доподлинно известно, виноваты «досы»), но все равно, подавляющее большинство светских и религиозных израильтян не испытывают враждебности друг к другу, а около 90% светских респондентов считают иудаизм важной частью своей идентичности.
В «русском» секторе израильского общества, как и в «государстве Тель-Авив», часто разглагольствуют о религиозном диктате, но почему-то обходят стороной тему светского принуждения — может быть потому, что всецело одобряют, а может просто в упор его не видят, хотя оно в Израиле точно есть. Государство финансирует театр, большой спорт и еще много всего такого, что не интересно харедимной публике. На бюджетные деньги создается телевизионный контент, в т.ч. очевидной антирелигиозной направленности, вроде сатирической программы «Йеудим баим», высмеивающей Тору. Во многих городах Израиля проводятся гей-парады. Помимо очевидного принуждения есть мелкие попытки наступить на то, что принято называть «еврейским характером» государства — не только на уровне Верховного Суда и Кнессета, но и уровнем пониже.
«Хотим быть как все народы»
Мы живем в Гива а-Царфатит — «смешанном» иерусалимском районе, где есть не только евреи, но и арабы с друзами, где и студенты, и пенсионеры, где в одном доме соседствуют светские и религиозные. Что касается последних, то у нас очень пестрая и дружная община, и она быстро растет — процесс, который во многих районах города уже завершился: некогда светские районы города стали полностью харедимными. Еще десять лет назад в нашем подъезде была одна строго соблюдающая семья, а сейчас таких полподъезда. Это можно назвать экспансией, хотя никакого командного центра и организованного движения нет, а некоторые религиозные евреи по разным причинам покидают Гиву — все равно, процент соблюдающих жителей района постоянно увеличивается.
Конечно, не все местные рады прибывающим религиозным жителям. Когда находящаяся по соседству больница решила продать кое-какую недвижимость, то сразу же нашёлся харедимный деятель, который замыслил выкупить дома с целью перепродажи харедимным семьям. Сразу следом появились листовки с призывами не допустить изменения «исторического облика района». Муниципальные власти до недавнего времени делали вид что нас просто не существует. Садики, в которые ходили мои дети, ютились в малопригодных помещениях, в то время как некоторые светские муниципальные детсады, прекрасно оборудованные и просторные, заполнять было просто некем — пока район не начали осваивать харедим, он вообще воспринимался как «постепенно стареющий». Все кружки, секции и программы нашего ДКС были ориентиро- ваны исключительно на светскую публику, за исключением тех, которые предназначались для арабских жителей. Открыть раздельные группы для мальчиков и девочек, чтобы это устраивало религиозных евреев, было невозможно. Организовать приуроченное к празднику событие разрешали только если оно являлось откровенно светским, или если этот праздник был не иудейским, а, например, мусульманским.
И вот как-то раз в декабре 2015 года у нас в районе провели как бы религиозное мероприятие под эгидой муниципалитета, призванное оправдать ожидания самых взыскательных радетелей «новой этики». Организаторы решили убить трех зайцев сразу, смешав в один флакон и Хануку, и два дня рождения — Иисуса и Мухаммеда. В приглашении они написали что все жители нашего района приглашены разделить совместную радость — повеселиться, пообщаться и угоститься. При этом ивент, на всякий случай, решили проанонсировать лишь в последний момент — наверное, опасались провокаций со стороны мракобесов (т.е. нас). Весть о предстоящем празднике разнеслась непосредственно в день его проведения. Оба раввина нашего района, ашкеназский и сефардский, повели себя так, как и положено, наверное, вести себя зашоренным клерикалам, оказавшимся на пути прогресса, приятия, деколонизации и инклюзии. Раввины призвали всех соблюдающих евреев Гивы выйти на мирную акцию протеста — собраться на улице рядом с пустовавшим детсадом, где как раз и должно было состояться заявленное «празднование трех празднований», чтобы донести до прогрессивно мыслящих соседей альтернативную точку зрения.
Наша пестрая община откликнулась на призыв. Собирались неспешно, но многие вели с собой детей. Приехал бреславский минивэн и оттуда грянула музыка. Все были позитивно настроены, общались, даже танцевали и вежливо приглашали прохожих, искавших дорогу на муниципальный праздник, присоединяться. Не прошло и четверти часа как появилась полиция, которая заставила минивэн с саундсистемой ретироваться и объявила собрание закрытым: «У вас нет разрешения! Шуметь будете в свой Лаг ба-омер! Вы мешаете. Идите отсюда». Интересно, что в праве зайти на само мероприятие, которое позиционировалось как «общий праздник жителей района со свободным входом», религиозным было отказано — наверное, «во избежание провокаций». Акция закончилась, толком не начавшись. Тем не менее, с того вечера что-то начало меняться. Местная власть начала свыкаться с мыслью о том что мы, соблюдающие евреи, тоже здесь живем, и что продолжать нас игнорировать не получится, — и даже пошла на декоративные, но все же уступки.
Это все к тому, что в Израиле «евреи» не всегда шагали в ногу с «израильтянами» и до «короны», и особенности нынешних отношений между между религиозными и светскими гражданами нужно рассматривать в определенном контексте, принимая во внимание долгую и непростую историю этих отношений. А клише, подтасовки и фейки, используемые в медиа и соцсетях, позволяют рисовать картину в простых и понятных черно-белых тонах, не углубляясь в обсуждение конфликта, который является ровесником политического сионизма.
Национализм по-еврейски
Отношения между властями новообразованного государства Израиль и харедимным обществом с самого начала были сложными и до сих пор остаются непростыми в силу разрыва между великой миссией, которую возложила на евреев Тора, и печальной действительностью, в которой эта миссия, по большому счету, не осуществляется.
Профессор Йеуда Леви, основатель Иерусалимского технологического колледжа «Махон Лев», в своей книге «Муль этгарей а-ткуфа» («Принимая вызов эпохи») подробно рассматривает вопросы сосуществования религиозного и светского обществ в Израиле. Решая проблему определения «евреи», он приводит различные источники, позволяющие определить «евреев» не как вероисповедание, а как народ, а иудаизм — как национальную конституцию. В частности, он цитирует комментарий рава Шимшона Рафаэля Гирша к стиху «…И будете Моим народом» (Ваикра 26:12). Рав Гирш пишет, что иудаизм, который «многие бездумно определяют как религию», на самом деле религией не является, что иудаизм абсолютно уникален, поскольку «Б-г основал не церковь, а народ». Профессор Леви подчеркивает, что слова Торы «…И будете Моим народом» направлены в будущее, и что это будущее, которое связано с реализацией Торы, несет в себе «национальное» содержание. Вот основные аргументы профессора Леви: — Всевышний избрал Авраама не как отдельного человека: «И Я сделаю тебя народом великим» (Берешит 12:2).
— При Исходе из Египта Б-г объявил евреям: «И возьму Я вас народом Себе» (Шмот 6:7).
— Тора была дана еврейскому народу, а не отдельным людям. Маараль писал, что евреи все вместе, как единое целое, приняли на себя иго Небесного Царства («единый народ с одним сердцем»), потому что Всевышний связывает Свое Имя не с личностями, а с народом.
— Тора определяет «еврейский национальный характер»: учит, как управлять государством, какой должна быть система законов и правопорядка, как вести войны и т.п.
— Как правило, отказ от веры или ее утрата — тождественны отходу от религии. Но в случае с иудаизмом действует иной принцип: «Даже если еврей грешит, он все равно остается евреем» («Санэдрин» 44). В то же время, действует принцип «Все евреи ответственны друг за друга», вытекающий из представления о еврейском народе как о едином человеке. И именно поэтому Рамбам пишет в «Законах раскаяния», что «у каждого, кто отдаляется от общины, нет доли в Грядущем Мире, даже если он не совершил [иного] греха»: «отдаление» не является обычным грехом — это измена своему народу, оказывающая исключительно пагубное влияние на душу отступника.
— Земля Израиля занимает в Торе центральное место, хотя религия не нуждается в территориальной привязке: «Функция Эрец Исраэль — быть сценой, на кото- рой мы организуем свою национальную жизнь на глазах всего мира». Существует большое количество законов, которые применимы только в Земле Израиля, но их исполняют и диаспоре — лишь для того, чтобы при возвращении в Святую Землю эти законы не казались евреям чем-то новым.
Все это позволяет профессору Леви выдвинуть тезис о «национализме Торы». Он утверждает, что огромное количество «религиозных» требований и ограничений, предъявляемых нашей «национальной конституцией», объясняется задачей совершенствования человеческой личности, без которого невозможно построить совершенное и гармоничное общество. Каждый, кто хочет служить своему народу, должен начать с исправления собственных качеств (как сказал рав Моше Шапиро, благословенной памяти: «Хочешь изменить мир — начни с себя»). Поэтому жить по Торе и в точном соответствии с алахой — это единственный способ выполнить задачу, поставленную Торой перед евреями.
Далее автор переходит к описанию двух видов национализма, которые он называет «первичным» и «вторичным», и определению принципиального различия между ними. Первичный национализм, согласно профессору Леви, ставит высшей целью благополучие собственного народа (т.е. Народ самоценен), а на вершине иерархически выстроенных ценностей вторичного национализма находится не благополучие народа, но миссия, возложенная на этот народ, а сам народ рассматривается как орудие, необходимое для реализации этой миссии. Профессор Леви относит сионизм, полагающий своей высшей целью создание и развитие национального очага еврейского народа, к первичному национализму (и критикует его), а иудаизм, по его мнению, представляет собой вторичный национализм, поскольку высшей целью иудаизма является реализация той сверхзадачи, которую возложил на евреев Всевышний.
Профессор Леви приводит подробный перечень аргументов из Танаха, Устной Торы, толкований мудрецов и комментариев ришоним и ахароним, чтобы показать что еврейский народ, согласно нашей традиции, был особым образом выделен для того чтобы исполнить великую миссию — наставлять другие народы и помочь им прийти к служению Всевышнему: — Первый человек, которого Тора называет евреем — Авраам. Всевышний дал ему ряд обещаний, одно из которых относилось к будущему: «И быть тебе благословением» (Берешит 12:2). Мудрецы толкуют этот стих, заменяя слово «браха» («благословение») созвучным ему словом «бриха» («бассейн»): «Подобно [ритуальному] бассейну, который очищает от нечистоты, ты будешь приближать отдалившихся, очищая их для своего Царя Небесного».
— Народ Израиля избран Всевышним чтобы быть «царством священников и народом святым» (Шмот 19:6) — так Всевышний объяснил цель Дарования Торы у горы Синай. Священники — это представители Б-га, их задача в том, чтобы самим служить Творцу и научить служению всех, приблизить людей ко Всевышнему.
— Тора была дана в пустыне, на «нейтральной», «ничейной» территории, чтобы евреи не могли сказать народам мира, что у тех нет доли в Торе. Т.е. сам выбор места дарования Торы учит нас, что евреи призваны стать наставниками других народов.
— Моше повелел евреям написать слова Торы «очень ясно» (Дварим 27:8), и это, согласно известному комментарию, нужно понимать как требование написать ее «на семидесяти языках» народов мира.
— В самом первом комментарии к Торе Раши, опираясь на мидраш, объясняет почему Тора начинается с книги Берешит, в которой почти нет заповедей: евреям нужно уметь отстаивать свое право на Эрец Исраэль, поскольку «народы скажут Израилю: вы захватчики, присвоившие себе землю семи народов [Кнаана]. В ответ на обвинение народов евреи докажут с помощью Торы, что вся земля принадлежит Б-гу, и если объяснять мидраш по-простому, то получится что книга Берешит была написана, в первую очередь, для народов мира.
— Тора обязала евреев читать «Шма, Исраэль» — «ложась и вставая». О тексте «Шма» мудрецы сказали, что он представляет всю Тору. Написано, что каждый, кто читает этот текст утром и вечером, «как будто изучал Тору днем и ночью».
«Шма» — это, в первую очередь, декларация: «Слушай, Израиль, Г-сподь наш Б-г, Г-сподь Един». Раши в своем комментарии к книге Дварим объясняет эти слова так: «Сейчас Он только наш Б-г, но в будущем станет Един», т.е. будет признан во всем мире. Раши цитирует пророка Цфанию (3:9): «Ибо тогда изменю Я язык народов [и сделаю его] чистым, чтобы все призывали имя Г-спода, чтобы служили Ему единодушно». Здесь мы видим ту же идею: евреи призваны освещать путь истины всем народам.
— В книге пророка Йешаяу сказано, что евреи должны быть «светочем народов» (42:6), и что в конце дней «устремятся все народы к горе дома Г-сподня… и скажут: ‘Пусть Он научит нас путям Своим, чтобы пошли мы стезями Его’. Ибо из Сиона выйдет Тора и слово Г-сподне — из Иерусалима» (2:2-3), и «Полна будет земля знанием Г-спода, как полно море водами» (11:9).
— Несмотря на то, что прозелитизм в еврейской традиции не поощряется, в трудах наших комментаторов встречается идея о том, что в конце дней народы мира захотят перейти в иудаизм. Ран писал, что «все народы примут нашу веру, со всеми деталями и подробностями заповедей», а у поздних комментаторов встречается мысль, что Окончательное Избавление задерживается из-за неготовности к нему народов мира, поскольку Избавление связано с нравственным исправлением человечества.
И вот парадоксальный вывод, к которому приходит профессор Леви: национализм «хорош» лишь в том случае, когда он стремится… покончить с национализмом. Ведь обычный (первичный) национализм порочен, потому что ставит во главу угла лишь интересы сво- ей нации, но иудаизм стремится к цели куда более высокой — принести спасение в мир.
«Национализм Торы» вторичен по сути своей: несмотря на то, что Тора однозначно подтверждает важность еврейского национального единства, оно ценно для нее не само по себе, а лишь как средство осуществления народом Израиля его великой миссии возвращения человечества к Б-гу. Он отмечает, что, безусловно, еврейский народ и его благополучие принципиально важны для иудаизма. Тора всегда придает огромное значение еврейскому национальному моменту: «Они все равно зовутся детьми Б-га — ведут ли они себя [как дети Б-га], или нет») Тем не менее, даже в этом утверждении, которое констатирует постфактум тяжелую духовную ситуацию, заложена мысль о сверхзадаче еврейского народа и надежда на то, что Израиль снова вспомнит что он особый народ, который должен, в конечном счете, избавить мир от национализма.
Говоря о «религиозном сионизме» профессор Леви указывает на путаницу, связанную с этим термином. С одной стороны, речь идет об одном вариантов первичного национализма, при котором иудаизм рассматривается очень положительно и считается важным и полезным дополнением к собственно сионизму («религиозный» — это характеристика, добавляемая к существительному «сионизм», которое играет определяющую роль в этом словосочетании): народ остается высшей ценностью, а иудаизм нужно укреплять именно потому, что он полезен для народа. С другой стороны, множество «религиозных сионистов», наоборот, видят высшей ценностью Тору, а не народ. Он цитирует рава Йосефа Дова Соловейчика, который основал «Ешива Юниверсити», был духовным лидером «Мизрахи» в США и считается столпом движения «модерн ортодокс»: «Мы не верим в «сионизм плюс религия» или «религиозный сионизм». Для нас существует только одно особое существительное — Тора».
Пример маркера, который позволяет четко отличить «религиозный сионизм», понимаемый как разновидность «первичного национализма», от «национализма Торы» — отношение к светским сионистским лидерам. Профессор Леви пишет о том, что еврей не может считать Тору высшей ценностью и при этом восхищаться теми, кто отрицает Тору и ее примат над всем остальным — в противном случае, он попадает в совершенно очевидное противоречие. Религиозные сионисты испытывают к этим людям нечто большее, чем просто благодарность за создание государства, предотвращение смертей и т.д. — и это, по мнению, профессора Леви, заблуждение. Любить еврейский народ и Эрец Исраэль, быть хорошим гражданином, работать на благо Израиля и принимать участие в решении его проблем можно и без реверансов в сторону героев сионистского движения.
Между тем, можно без труда найти (особенно в странах диаспоры) множество евреев, в т.ч. соблюдающих, которые относятся к государству Израиль романтически, не различают между государством и Землей Израиля, и не понимают, что многие вещи в государстве Израиль, и в т.ч. бесспорные достижения в сфере организации и развития духовной жизни, стали возможны не только и не столько благодаря государству — иногда все это возникало, выживало и развивалось даже вопреки ему.
Немного истории
До появления сионистского «Нового Ишува» в Эрец Исраэль тоже жили евреи, и они были религиозными. В Йерушалаиме, Хевроне, Тверии и Цфате постоянно старались сохранять хотя бы минимальное еврейское присутствие. Евреи всегда стремились в Землю Израиля. Здесь похоронены великие еврейские мудрецы, жившие в Средние века и в Новое время. Задолго до появления государства здесь изучали Тору, растили детей, осваивали землю. По всему еврейскому миру собирали деньги на поддержку тех, кто жил в Эрец Исраэль.
В середине XIX в. европейские евреи, не имевшие прежде ни прав, ни свобод, ни вообще урегулированного статуса, получили все это. Эмансипация и стремительные геополитические изменения актуализировали тему возвращения в Сион. При этом мало кто помнит о том, что политический сионизм, как идеология и движение, по сути, был «угнан» у харедим: все, к чему призывали Теодор Герцль и его сторонники, весь план действий по переселению в Эрец Исраэль изначально придумали и развивали сефардский раввин-каббалист Йеуда бен Соломон Хай Алкалай из Белграда, в синагогу которого ходил дед Теодора Герцля, и рав Цви Гирш Калишер из Торуня. Они опередили свое время, сформулировав подробную программу действий, из которой сионисты позже выкинули Всевышнего, Его Тору и такие понятия как «Эра Машиаха» и «начало Избавления».
Существует распространенный миф о том, что с появлением сионистского проекта авангард еврейского народа устремился в Палестину, а мракобесные раввины рассказывали своей пастве о том, что ехать туда нецелесообразно, и что если бы не раввины и не покорное, послушное им стадо, то и жертв у Холокоста было бы куда меньше. Неудобные факты при этом игнорируются или заметаются под ковер. Я перечислю лишь некоторые из них, и заранее прошу прощения у тех читателей, которым эти факты известны и без меня.
Не только религиозные, но и светские, ассимилированные евреи, в большинстве своем, по началу совершенно не поддерживали сионисткий проект и не рассматривали возможность переезда в Эрец Исраэль — по самым разным причинам: экономическим, социокультурным и прочим. Интересной опцией (а для некоторых — единственно возможной) алия стала намного позже. Кроме того, «подняться» в Землю Израиля с появлением Нового Ишува стало весьма непросто: «национальный очаг еврейского народа» принимал далеко не всех желающих.
В 1896 году Теодор Герцль в своей книге «Еврейское государство» сформулировал позицию сионистского движения по религиозному вопросу: общественной деятельностью и борьбой за возрождение еврейского государства должны заниматься секулярные политики, а место иудаизма — в резервациях религиозных учреждениях. Логическим продолжением идеи Герцля стал еще более смелый тезис, который вскоре озвучил Макс Нордау (Симха Зитфельд): «Сионизм не имеет ничего общего с иудаизмом». И хотя Герцль сразу же отреагировал на заявление Нордау негативно, два месяца спустя на Первом сионистском конгрессе в Базеле именно эта идея начала приобретать вид программной установки, поддерживаемой большинством лидеров движения с Герцлем во главе. Все это делало любое сотрудничество традиционного мира соблюдающих евреев с сионистским проектом крайне затруднительным. Ведь как и о чем договариваться с теми, кто отрицает все то, что является для вас самым важным? Таким образом, харедимная платформа, с ее неприятием сионизма, и даже радикальные антисионистские группы в харедимной среде поначалу выглядели логичнее и естественнее, чем религиозный сионизм. Возникновение «национально-религиозного лагеря», призванного связать жизнь по Торе с идеологией сионистского проекта, стало возможным лишь благодаря гениальности и величию рава Авраама Ицхака Кука и активности его последователей (и возник этот лагерь тоже «не благодаря, а вопреки», но это уже другая история).
Будущие основатели государства Израиль придерживались «прогрессивных», левых взглядов, и активно реализовывали эти взгляды на практике. Начиная с двадцатых годов XX века — задолго до провозглашения независимости — и вплоть до публикации англичанами в 1939 году «Белой книги», которая почти полностью перекрыла поток еврейских переселенцев в Палестину, они делали все для того чтобы ограничить присутствие в Эрец Исраэль своих оппонентов, умело используя полученное «Сохнутом» от британских властей право распределять въездные сертификаты — другими словами, решать вопрос о «качественном» составе алии. «В Земле Израиля Налевки не нужны», — честно объяснил Хаим Вейцман (Налевки — это улица в Варшаве, некогда харедимная; с конца 1940 года на этой улице располагались одни из главных ворот Варшавского гетто). В итоге эти визы получали преимущественно левые сионисты, выпускники курсов «халуцим» — люди политически грамотные и лояльные верхушке Нового Ишува. Соблюдающие евреи (а также сионисты-ревизионисты) были в Подмандатной Палестине нежелательным элементом. Все те, кто не мог похвастаться принадлежностью к «правильной» части евреев, но все же стремились в Святую Землю, должны были иметь 1000 фунтов стерлингов наличными — очень крупную сумму по тем временам. Таким образом, к моменту провозглашения государства в Ишуве, новой элитой уже было сформировано «под себя» удобное, послушное и мотивированное социалистическое большинство.
Первое политическое убийство в истории Нового Ишува — это расправа над Яаковом Исраэлем де Хааном. Доктор де Хаан — европейский интеллектуал, который в юные годы порвал с традиционным еврейством и примкнул к социал-демократам, но впоследствии стал сионистом. В итоге он разочаровался и в сионизме, и стал известен как «рупор» харедим Старого Ишува. После того как сионисты не допустили участия харедимных представителей в деятельности «Сохнута», в Подмандатной Палестине было создано отделение партии «Агудат Исраэль». Раввин Иерусалима, рав Йосеф Хаим Зонненфельд, возглавлял «Эда Харедит» — организацию, в которую вошли общины Старого Ишува, не подчинившиеся Главному раввинату, учрежденному с подачи сионистского руководства. Партия «Агудат Исраэль» придерживалась более гибкой позиции, чем «Эда Харедит», однако рав Моше Блой, который руководил «палестинским» отделением «Агуды», подчи- нялся решениям рава Зонненфельда. Секретарем рава Зонненфельда стал де Хаан. Рав Зонненфельд уполномочил его выполнять функции «министра иностранных дел» Старого Ишува. В этом качестве де Хаан вступил в переговоры с хашемитским эмиром Хусейном бин Али и его сыном, будущим эмиром Трансиордании Абдаллой ибн Хусейном, а также с британской администрацией и Лигой Наций, отстаивая интересы и точку зрения «Эда Харедит», действуя в обход руководства Нового Ишува и наперекор ему. В частности, он предлагал снять с повестки дня Декларацию Бальфура, если в обмен на это англичане лишат «Сохнут» возможности контролировать алию, и любому еврею будет позволено беспрепятственно переехать в Эрец Исраэль. В 1924 году «Агана», напуганная активной деятельностью доктора де Хаана, его международными связями и растущей известностью как журналиста, решила его попросту убрать. Правда о том, что это убийство было сугубо политическим, всплыла лишь в 1952 году.
Не будет преувеличением сказать, что в отношении Катастрофы у руководителей Нового Ишува преобладал классический большевистский подход «чем хуже — тем лучше». Катастрофа очень помогла привлечь в Эрец Исраэль выживших, добиться ухода англичан и создания государства. Но какую цену пришлось за это заплатить? Рав Михаэль Дов Вайсмандель, создатель подпольной братиславской «Рабочей группы», а позднее — плана «Европа», сыграл ключевую роль в доведении до сведения правительств стран антигитлеровской коалиции первых данных о Холокосте в начале 1942 года. Он пытался добиться активных действий со стороны США и Великобритании для спасения евреев, но не сумел. Как известно, лишь в конце года СССР, США и Великобритания опу- бликовали совместную декларацию, в которой предупреждали Германию и ее союзников об ответственности за запланированный геноцид евреев, но к этому времени нацисты и коллаборанты успели уничтожить свыше трех миллионов наших братьев и сестер. Известно, что коалиция в данном вопросе руководствовалась собственными внутриполитическими соображениями. Спасение евреев, как таковое, рассматривалось как непопулярная мера, которую будет трудно «продать» избирателям, призывникам и их близким: Гитлер постоянно повторял, что «война была затеяна по указке евреев» — не подтверждать же этот тезис, в самом деле! Аналогичным образом позднее, когда рав Вайсмандель передал коалиции карту концлагеря Аушвиц, составленную на основе свидетельств двух евреев, сумевших оттуда сбежать, и уговаривал бомбить подъездные пути, это тоже не было сделано (хотя различные объекты вокруг лагеря бомбились союзниками неоднократно). Но столь людоедский подход коалиции к «еврейскому вопросу» вызывает меньшее удивление, чем поведение крупнейших светских еврейских организаций, которые тоже руководствовались политическими соображениями, причем очень похожими: многие ли английские и американские матери согласятся, чтобы их сыновья рисковали своей жизнью и проливали кровь ради «каких-то евреев»? Группа рава Вайсманделя обратилась к «Сохнуту» и «Джойнту» с просьбой предоставить двести тысяч долларов: гауптштурмфюрер СС Дитер Вислицени потребовал их в качестве задатка для начала переговоров Гиммлером о прекращении геноцида еврейского населения. Общая сумма сделки с Гиммлером должна была составить несколько миллионов долларов. Однако «Джойнт» назвал рава Вайсманде- ля и его товарищей «попрошайками из Восточной Европы» и обвинил в том, что они «хитростью и обманом пытаются выманить деньги из кармана порядочных и доверчивых евреев Запада». Наверное можно объяснить реакцию «Джойнта» тем, что руководство этой американской организации, по той или иной причине, не представляло себе реальную ситуацию в Европе. Но и Давид Бен-Гурион, тогдашний председатель «Сохнута», торпедировал этот план. Эмиссар «Сохнута» в Швейцарии ответил раву Вайсманделю, что народы стран-союзниц несут потери в этой войне, и что евреи должны «принести свою жертву» чтобы потом принять участие в послевоенном переделе мира и потребовать себе Землю Израиля. «И поэтому с нашей стороны было бы глупостью — и даже наглостью — добиваться, чтобы неевреи, которые проливают свою кровь на войне, позволили нам, ради спасения нашей крови, перевести деньги во вражескую страну! Нет, Земля Израиля будет приобретена для нас только кровью — кровью мужчин, женщин, стариков и детей, оставшихся в Европе». Эти письма рав Вайсмандель приводит в своей книге «Мин а-мецар» («Из теснин»). Справедливости ради, нужно отметить, что впоследствии «Сохнут» все же выделил требуемые деньги, однако Гиммлер отказался от переговоров. По информации, полученной равом Вайсманделем от Вислицени, Мохаммад Амин аль-Хусейни, муфтий Иерусалима, убедил Гитлера и его ближайшее окружение продолжать уничтожение евреев Европы до конца и не допустить их выезда в Палестину. Момент был упущен…
В итоге Катастрофа стала краеугольным камнем новой израильской идентичности: Израиль защитит, «никогда больше» и т.д.
Но европейские евреи, выжившие в пламени Шоа и все же добравшиеся до Земли Израиля, попали в очень тяжелые условия — ужасные не только с материальной точки зрения, но и с моральной. С одной стороны, тема Холокоста активно использовалась и эксплуатировалась на «внешнем рынке», с другой — в представлении свободных и гордых евреев Нового Ишува люди, пережившие Холокост, были какими-то неполноценными. На протяжении долгих лет им продолжали предъявлять совершенно беспочвенную и безумную претензию за то, что они «не восстали, не сопротивлялись и позволили вести себя на убой, как овец». Не удивительно, что те евреи из числа новоприбывших, у которых появлялась возможность уехать, часто предпочитали покинуть Израиль.
Дабы взрастить «нового еврея» и решить сопутствующие идеологические задачи в Израиле был выработан новый, полностью утилитарный подход к иудаизму. Здесь годами продолжались подмена традиционных еврейских понятий и полное их выхолащивание: святой Танах стал важным культурным достоянием и отчасти исторической книгой, которую очень нужно изучать в школе, но именно как памятник, а не как живой фундамент еврейской жизни; Хануку низвели до пончиков, которые принято есть в честь победы в национально-освободительной борьбе; а Ту би-Шват превратили в «день посадки деревьев» в кибуцах. Религиозному миру был нанесен совершенно очевидный урон.
Руководство Нового Ишува ни на секунду не забывало о создании «нового еврея». В 1943 году в Эрец-Исраэль прибыли 650 «тегеранских» сирот — беженцев из Восточ- ной Европы. Больше половины в этой группе составляли харедимные дети. Этих детей «Сохнут» отправил в кибуцы и «молодежные деревни», несмотря на то, что харедим умоляли отдать им их на усыновление. Детям срезали пейсы, у них забрали кипы и цицит. Аналогичная история повторилась в 19491951 гг., когда в Израиль прибыли йеменские евреи, и Бен-Гурион распорядился отправить соблюдающих детей в кибуцы и «молодежные деревни», где им сразу же срезали пеот.
Статус-кво
Вопреки множеству внешних сугубо религиозных моментов, таких как бело-синий флаг, вызывающий ассоциации с молитвенным покрывалом («талитом»), и кипы на государственных траурных церемониях, и даже «законам статус-кво», израильские власти совершенно не стремились внедрять иудаизм по-настоящему — они, по мере возможности, эксплуатировали его в своих целях, а в остальном терпели. Просто на заре государственности нужно было не допустить политически невыгодного усугубления раскола в обществе («не дать разделиться на два народа»), и кроме того, для привлечения людей (а главное — денег) из диаспоры, было стратегически важно чтобы традиционный элемент присутствовал в риторике сионистского движения и на уровне государственных символов. К тому же, власти пребывали в полной уверенности что иудаизм скоро вообще закончится и переместится в музеи. Известна фраза, произнесенная Хазон Ишем в 1949 году в канун Песаха: «Государство существует уже почти год, а нам все еще разрешают печь мацу». Атмосфера была очень тяжелая, мир Торы продолжал сжиматься, а давление на него, наоборот, увеличивалось.
Соблюдающие евреи реагировали на ситуацию по-разному. Часть религиозного общества решила принять участие в сионистском проекте и начала активно интегрироваться. Наиболее радикальные группы в харедимном мире, наоборот, заняли жесткую антисионистскую позицию и пошли путем «геттоизации» и полного отделения от Нового Ишува во всем — в духе «разделения общин» по венгерскому сценарию, который еще в начале XIX в. провозгласил Хатам Софер. Однако большинство харедим, не разделяя ни лозунгов радикалов, ни практики политического сионизма, с самого начала занимало прагматическую позицию: светское государство Израиль перестало быть теоретической концепцией, стало данностью, а значит нужно было как-то выстраивать с ним отношения и учиться сосуществовать. Именно поэтому харедимная партия «Агудат Исраэль», несмотря на все вышеперечисленное, поставила свои подписи под Декларацией независимости Израиля и сразу же приняла участие в выборах в Кнессет.
Здесь нужно отдельно остановиться на «законах статус-кво», берущих свое начало в 1947 году, еще до провозглашения государства, в письме, направленном Бен-Гурионом партии «Агудат Исраэль» с целью согласования общей линии в контактах с представителями спецкомитета ООН по Палестине. Эти законы придали алахическим понятиям и механизмам статус государственных правовых норм: бракосочетания и разводы евреев происходят исключительно в ортодоксальном раввинском суде, кашрут в госучреждениях обязателен, а Шабат является государственным выходным днем. Религиозная система образования стала независимой. Еще одним важным аспектом «законов статус-кво» явилась отсрочка (а фактически — освобождение) учащихся ешив от военной службы. Наряду с участием харедимных представителей в государственном и муниципальном управлении эти законы стали важной вехой в построении консоциональной демократии на израильский лад.
22 октября 1952 года Бен-Гурион лично приехал в Бней-Брак к Хазон Ишу чтобы обсудить призыв религиозных девушек на гражданскую службу. Как известно, Хазон Иш, являвшийся наиболее авторитетным раввином в Земле Израиля на тот момент, не просто высказался против этого решения властей, но приравнял его выполнение к нарушению трех строжайших запретов, относящихся к категории «умереть, но не преступить» (т.е. к убийству, разврату и идолопоклонству), поскольку видел в этом огромную духовную опасность. На этой службе девушки из соблюдающих семей находились бы в окружении и подчинении у светских людей, и в конечном счете многие ассимилировались бы, что нанесло бы тяжелейший удар по миру Торы и в перспективе могло бы поставить под вопрос дальнейшее существование харедимных общин в Эрец Исраэль. Согласно стенограмме встречи, которую вел Ицхак Навон (на тот момент секретарь Бен-Гуриона) его шеф спросил у Хазон Иша, каким тот видит дальнейшее сосуществование «двух ишувов». В ответ Хазон Иш привел цитату из Вавилонского Талмуда («Санэдрин» 32б): «Если два верблюда поднимаются в Бейт Хорон и сталкиваются друг с другом [на единственной узкой тропе], тогда, если оба они продолжат подъем, то оба упадут, а если [будут подниматься] один за другим, то оба поднимутся.
Как [решить, кто имеет преимущественное право подниматься первым]? Если один навьючен, а другой не навьючен, тогда тот, который навьючен, имеет преимущество, перед тем, который не навьючен». Соблюдающие евреи несут груз традиции — бремя Торы и заповедей. Именно поэтому светские евреи, которые «сбросили» с себя этот груз и идут «на легке», должны уступить. Бен-Гурион возражал. Он говорил, что светские люди занялись «построением нации», борьбой за свое государство и защитой этого государства, и что все это — тяжкое бремя. Хазон Иш ответил, что вся это стало возможно исключительно потому, что есть б-гобоязненные люди, которые изучают Тору, на что Бен-Гурион заявил, что все с точностью до наоборот. Согласно выводам Навона, встреча ни к чему не привела: стороны обозначили свои позиции, известные и так, но никто не уступил.
Тем не менее, результат у этого разговора все же был. Во-первых, сам факт, что такая беседа все же состоялась, это уже, в какой-то степени, результат, поскольку Хазон Иш изначально не хотел встречаться с Бен-Гурионом, а Бен-Гуриону советовали не тратить время на встречу с Хазон Ишем. А во-вторых, в ходе данного разговора была сформулирована основа модели сосуществования харедим и светского общества в Эрец Исраэль на многие годы вперед. Будучи премьер-министром, Бен-Гурион мог ограничиться обращением в подконтрольный ему государственный раввинат, но пошел к Хазон Ишу, который пользовался огромным авторитетом, хотя не занимал вообще никаких должностей (у него даже не было раввинской «смихи»). Тем самым Бен-Гурион признал, что власть не способна в одностороннем порядке решить проблему с харедимным населением, которое плохо вписывалось в сионистскую картину мира, и что любая попытка силой принудить харедим отказаться от обозначенных ими красных линий встретит яростное сопротивление, а значит обернется огромными издержками, и потому не целесообразна. Хазон Иш отчетливо дал понять, что мирное и спокойное сосуществование возможно, но лишь в том случае, если интересы харедим будут учтены, а обозначенные ими красные линии будут уважаться и соблюдаться.
Прошло время, и в Земле Израиля был выстроен грандиозный центр изучения Торы, равного которому не было на протяжении многих сотен лет. Возникло множество ешив, многие изначально светские районы стали полностью религиозными, строятся новые религиозные районы и целые города. Харедим являются неотъемлемой частью социально-политического пейзажа. Их можно сколько угодно поливать грязью, но то, что без харедимных партий практически невозможно создать правящую коалицию — факт.
Именно «законы статус-кво», изначально предложенные властями Нового Ишува для замирения «харедим», призваны были стать основой гражданского мира между светскими и религиозными. Но на практике вышло несколько иначе. На протяжении нескольких последних десятилетий «законы статус-кво» являются предметом политического торга. Они нещадно критикуются в прессе и Кнессете, становятся темой жарких дебатов и служат источником постоянного раздражения. Обтекаемые, лишенные конкретики формулировки этих законов вызывают разногласия и конфликты и порождают новые поводы для судебных исков и скандальных решений. И религиозные, и светские израильтяне регулярно выдвигают взаимные обвинения в нарушении буквы или духа «статус-кво». Пересмотр «статус-кво» — одна из центральных тем в израильской политике. Очень часто можно услышать, что эти законы сегодня лишь усугубляют раскол, а не решают проблему.
При этом «официально» и в харедимном, и в религиозно-сионистском лагере «законы статус-кво» по-прежнему рассматриваются как ключевое религиозное завоевание — как гарантия сохранения «еврейского характера» государства и необходимое средство защиты еврейской идентичности граждан от ассимиляции. В то же время, и с религиозной стороны идеологических баррикад тоже звучат голоса о необходимости пересмотра и даже отмены статус-кво. В частности, рав Авраам Вайнфельд из Монси доказывал1, что «законы статус-кво» вредны, что они, в значительной степени, являются фикцией, а отделение религии от государства поможет снизить градус ненависти к Торе и соблюдающим людям, и освободит мир Торы в Израиле от несения солидарной ответственности за нарушения алахи на государственном уровне (поскольку лишит наших оппонентов возможности давить на «харедимный» сектор, чтобы продвигать различные сомнительные инициативы, угрожая изменением «статус-кво»).
И, наконец, очень важный момент, без которого рассказ о «статус-кво» будет не полон. Харедимные партии в Кнессете из года в год бьются за сохранение «законов статус-кво», но подавляющему большинству харедимных людей, от «рядовых» до глав ешив, эта тема (а если шире, тема отношений со светским обществом в целом) не интересна. Да, «неортодоксальные течения иудаизма», имеющие крайне низкую поддержку в израильском обществе, используют сегодня политическую нестабильность и неопределенность законов «статус-кво», добиваясь равного признания наряду с ортодоксальным иудаизмом с т.з. гиюров и семейного права. Но кого бы не объявил евреем светский суд, алаха от этого не изменится. Религиозные люди в Израиле давно уже перестали быть ничтожным меньшинством, они обладают достаточной силой и ресурсами для того, чтобы защитить свое право жить так, как предписывает Тора. И пока внешний мир не начнет агрессивно вторгаться в пространство их общинной «автономии», весь протест против урезания «статус-кво» будет демонстративным, ритуальным, но не настоящим.
Заключение
Израиль — на самом деле прекрасная страна, и когда мы говорим «только в Израиле», мы, как правило, имеем в виду что-то очень хорошее, что возможно только здесь. К сожалению, есть и плохое, также встречающееся только в Израиле. Ведь в каком-нибудь другом демократическом государстве никто не мог бы безнаказанно заниматься подстрекательством против еврейского религиозного общества и зарабатывать на этом деньги и политические очки. Наши предки испытали бы стыд, знай они что насмехаться над мудрецами Торы и недрогнувшей рукой приписывать им всевозможные намерения, высказывания и действия, в Израиле станет своего рода нормой, а в определенных кругах — даже правилом хорошего тона.
Большая ложь, которая, казалось бы, не должна налазить на голову, ежедневно применяется в Израиле в политической агитации и медиа-бизнесе как эффективный, а главное — вполне легитимный инструмент. Авторы фейков редко несут ответственность за плоды своей фантазии. Ложь востребована. Ее цитируют и множат — еще Гитлер подметил, что обычные люди скорее поверят в большую ложь, чем в маленькую.
Израиль — современная страна, но у нас по-прежнему практикуется варварская практика объективного вменения. Ответственность за действия кучки радикалов перекладывается на огромное общество религиозных людей — очень разных людей, отличающихся друг от друга не только деталями одежды, но и взглядами. Так было до «короны», когда экстремисты из «Нетурей карта» жгли израильские флаги, а «виноваты» в этом были все «пейсатые». Так было в [первый] год «короны», и вряд ли эта тенденция в ближайшее время претерпит существенные изменения — с чего бы? Ведь на харедим зациклились не только израильская пресса и какие-то публичные политики. Харедим, как и поселенцы, очень мешают «Первому Израилю», местному «deep state» («глубинному государству»), давно уже не способному выиграть выборы, но все еще удерживающему в руках б€ольшую часть ресурсов и контрольных рычагов государства. Религиозные евреи по определению долж- ны если не вымирать, то хотя бы оставаться в безопасном меньшинстве. Им была уготована роль волонтеров-«тимуровцев» и «терпил». И вдруг внезапно выясняется, что их уже развелось слишком много, а станет еще больше, и что у них есть собственные представления о том, как обустраивать Израиль. Но, как говорится, собака лает… Подстрекательство против харедим вряд ли поможет их одолеть. Наоборот — пока что все эти атаки ведут к консолидации религиозных людей и к пробуждению их самосознания.
Мир Торы давно уже стремительно растет, несмотря на целый ряд сложных проблем, которые на самом деле испытывает религиозное общество. Поэтому переход к более активным действиям в общественно-политическом поле у харедим — вопрос ближайшего времени. Уже сегодня соблюдающие евреи начинают заниматься контрпропагандой. Пока это лишь первые, робкие попытки — не всегда удачные, а порой и явно ошибочные — но харедим быстро учатся. Ведь они умеют учиться.
1 «Ба-иньян афрадат а-дат мин а-медина ба-Эрец а-Кодеш» («К вопросу об отделении религии от государства в Святой Земле»), «Хахмей лев», т.3