Рав Элияу Нахман ВУГЕНФИРЕР,  преподаватель ешивы «Торат Хаим» 

От автора. Данный текст написан больше года назад, но не утратил актуальности. Он посвящен исключительно теме спасения жизней заложников, удерживаемых в Секторе Газа, в обмен на террористов, находящихся в израильских тюрьмах. В статье не рассматривается тема освобождения террористов ради возвращения тел погибших евреев с целью достойного погребения, которого требует заповедь, поскольку данный вопрос не является вопросом о спасении жизни. В статье также не учтены другие требования, выдвинутые нападавшими в качестве условий для освобождения заложников: сохранение власти группировки ХАМАС, чьей идеологией является уничтожение Израиля и его жителей, вывод израильских войск и прекращение боевых действий, а также поставки гуманитарных грузов, бесплатных воды и электричества и т.д. 

Истории из Танаха 

В Танахе мы находим упоминания о том, что евреи воевали для того, чтобы вернуть захваченных в плен. 

О праотце Аврааме, отправившемся на войну ради спасения своего племянника Лота, сказано (Берешит 14:14-16): «И услышал Авраам, что взят в плен его брат, и снарядил воспитанников своих, рождённых в доме его, триста восемнадцать, и преследовал до Дана. И разделились против них ночью, он и слуги его, и разбил их, и он преследовал их до Ховы, который слева от Дамесека. И возвратил он все имущество, и также Лота, своего брата, и его имущество возвратил, и также жен, и людей». 

Подобно этому мы находим, что когда амалекитяне совершили набег на южные районы Страны, сожгли селение Циклаг и захватили в плен женщин то народ плакал до такой степени, что люди уже не могли оплакивать, и царя Давида даже хотели забить камнями. В этой ситуации Давид задал вопрос Всевышнему с помощью «Урим ве-тумим», и получил повеление преследовать врага и уничтожить. Как сказано (Шмуэль I 30:18-19): «И спас Давид все, что взяли амалекитяне, и двух своих жен спас Давид. Не пропал из них никто, от малого до взрослого, из сыновей и дочерей, из трофеев, из всего что взяли у них, все вернул Давид». 

Ещё мы находим в недельной главе «Хукат» (Бамидбар 21:1-3): «И услышал кнанеец, Царь Арада, проживающий в Негеве, что идет Израиль через Атарим, и стал воевать с Израилем, и захватил у них пленных. И дал Израиль обет Б-гу и сказал: если дашь народ этот в мои руки и уничтожу я их города. И услышал Б-г голос Израиля, и отдал кнанейца, и уничтожили их и города их, и назвали место то Харама». В этом отрывке не написано прямо, что причина войной войны была задача вернуть пленных. Раши в своем комментарии объяснил, что армия Арада захватила в плен только одну рабыню. 

Как известно, невозможно учить закон напрямую из Писания, причем в случае с данной конкретной темой есть сразу несколько причин, почему это так. В отличие от царя Давида, мы лишены возможности использовать «Урим ве-тумим» чтобы получить повеление от Всевышнего. Кроме того, в стихах не раскрыты все обстоятельства тех событий, а значит выучить из них все детали закона не получится. Кроме того, ситуация с Лотом может быть исключением из правил, поскольку внешне Лот был очень похож на Авраама, и некоторые комментаторы пишут, что захватившие Лота объявили о взятии в плен самого Авраама. Тем не менее, из этих отрывков можно понять, что Тора считает важным спасение из плена. 

Выкуп пленных – великая заповедь 

Из сказанного в Талмуде («Бава Батра» 8) следует, что выкуп пленных это «большая заповедь». Рав Шмуэль бар Йеуда привел брайту: «Не обязывают сирот в цдаке – даже ради выкупа пленных». Следовательно, мы видим, что выкуп пленных считается делом более важным, чем обычная цдака. Для иллюстрации этой идеи Талмуд привел следующую историю: «Ифра Ормиз, мать ]персидского[ царя Шапура [II], послала раву Йосефу кошель, полный золотых, и сказала: «Пусть это будет для великой заповеди». Рав Йосеф раздумывал над тем, что это за «великая заповедь». Абае подсказал ему, что из вышеприведенной брайты следует, что «великая заповедь» это выкуп пленных. Как следствие этого, Рава спросил у Рабы бар Мари, где источник этой заповеди и откуда ее выучили мудрецы. Раба ответил, из сказанного в пророчестве Ирмияу (15:2) о будущем изгнании: «И будет, когда скажут тебе: куда выйдем? Ответишь им: так сказал Всевышний: тот, кто на смерть – умрет; тот, кто от меча – погибнет от меча; тот, кто на голод – от голода; тот, кто в плен – попадет в плен». Раби Йоханан сказал об этом стихе, что каждый последующий вид смерти, упомянутый в этом стихе, более тяжек, чем упомянутый ранее. Смерть от меча тяжелее, чем естественная смерть. Это понятно и логично, так как в случае естественной смерти тело остаётся в целости и не подвергается осквернению. Если угодно, можно подтвердить это и стихом, как сказано (Теилим 116:15): «Почетнее в глазах Всевышнего [естественная] смерть для благочестивых». Смерть от голода тяжелее, чем смерть от меча. Это понятно, так как в последнем случае, человек страдает прежде, чем умереть. Последнее утверждение можно подтвердить и стихом (Эйха 4:9): «Лучше были павшие от меча, чем павшие от голода». А смерть в плену по итогу – самая худшая, поскольку все предыдущие виды смерти есть и в плену». 

Запрет выкупать пленных любой ценой 

Однако, несмотря на то, что выкуп из плена это «великая заповедь», тем не менее, в Мишне («Гитин» 4.5), оговорено, что мудрецы запретили выкупать пленных любой ценой. Там сказано: «Из-за «исправления мира» нельзя выкупить пленных [уплатив] больше их стоимости [относительно цен на невольничьем рынке[». Кроме того, там добавлен ещё один закон: «Из-за «исправления мира» не содействуют побегу из плена. Рабан Шимон бен Гамлиэль спорит, считая что второй запрет вызван другой причиной – «исправлением» самих пленных. 

Гемара пытается понять, что означает в данном контексте причина «из-за исправления мира». Идет ли речь о бремени для общества («духка де-цибура») – о дополнительных расходах, которые обществу придется нести? Или же проблема в том, что при завышенной выплате у похитителей появится стимул и вкус к дальнейшим похищениям. Талмуд хотел решить этот вопрос из брайты, в которой рассказывается о случае, когда Леви бар Дарга выкупил свою дочь за 12 тысяч золотых динаров: здесь не возникало бремени для общества, поскольку отец выкупил свою плененную дочь за собственные деньги. Абае в ответ на приведенное доказательство возразил: кто сказал нам, что Леви бар Дарга действовал с одобрения мудрецов? Возможно, что мудрецы, напротив, не были согласны с его действиями!  

О споре между мудрецами и рабаном Шимоном бен Гамлиэлем относительно причины запрета организации побега пленных, Талмуд говорит, что практическим следствием данного спора является ситуация, когда в плену находятся только те, кому устроят побег. Если причина запрета в том, чтобы не спровоцировать ухудшение условий содержания пленных в общем, тогда, согласно мудрецам, нельзя устраивать побег – даже если на сей раз все пленники сбегут. Если же причина запрета в том, чтобы не ухудшить условия содержания именно этих пленных, то в ситуации, когда все они сбегут – разрешено устроить им побег. 

Итак, из вышесказанного следует, что мудрецы запретили выкупать пленных по «завышенной» цене. В то же время, Талмуд сомневался относительно причины этого постановления: вызвано ли оно бременем для общества, состоящем, согласно Раши, в приведении общества к бедности из-за чрезмерной цены, назначенной за выкуп, или же причина постановления мудрецов, запретивших платить за выкуп слишком много, в том, чтобы предотвратить дальнейшие похищения? Практическое значение этот вопрос приобретает в ситуации, когда богатый человек готов уплатить выкуп, заплатив непомерную цену, но не обременяя при этом общество. 

На, первый взгляд, представляется что ответ на этот вопрос непосредственно зависит от вышеприведенных причин. Если запрет вызван тяжким бременем непомерных расходов, которые ложатся на общество, то в данном случае этого нет, поскольку речь идёт о деньгах, которые платит не община, а частное лицо. Но если причина в том, чтобы не стимулировать похитителей вновь похищать евреев с целью наживы, и именно поэтому мудрецы запретили платить чрезмерную цену за похищенных, то в случае, когда оплату берет на себя частное лицо, проблема не решается. 

Если экстраполировать вышеприведенный вопрос на нашу текущую ситуацию, то логичным будет опасаться дополнительных похищений в результате сделки по обмену. Поэтому необходимо выяснить, каков закон. 

(В дополнение к сказанному, следует отметить, что одновременно с обсуждением параметров сделки, армия проводит рейды с целью захвата членов террористических организаций на территории ПА, представляющих различную степень опасности, чтобы включить их в обменную сделку. Это может послужить дополнительной причиной не считать «цену», уплачиваемую по сделке, «чрезмерной». Кроме того, следует обсудить, разрешено ли с точки зрения алахи проводить силовые или специальные операции по освобождению пленных).  

Закон 

Согласно Рамбаму («Илхот матанот аниим» 8.13): «Не выкупают пленных за цену, превышающую их стоимость, из-за исправления мира – чтобы враги не стремились захватывать в плен. И не организовывают побег пленных, из-за исправления мира, — чтобы враги не утяжеляли их бремя, и не увеличивали их охрану». Эти слова Рамбама вошли в «Шулхан Арух» («Йорэ Деа» 252.4). 

Таким образом, мы видим, что  из двух обсуждаемых в Талмуде причин ограничения выкупа пленных в основу практического закона легла одна: нельзя стимулировать дальнейшее похищение людей. Эта причина релевантна и в нашем случае. 

Особые ситуации 

В Талмуде («Гитин» 58а) приводится брайта о том, как раби Йеошуа бен Хананья пошел в большой римский город, где ему рассказали об одном красивом еврейском ребенке, который находится в заключении. Раби Йеошуа бен Хананья подошел ко входу в тюрьму и произнес: «Кто отдал на разорение Яакова и Израиль в руки грабителей?». Это была цитата из пророка Йешаяу (42:24). И тут же мальчик ответил ему, закончив стих: «Разве не Б-г, против которого мы грешили и не желали идти путями Его»? Это убедило раби Йеошуа, что из мальчика может вырасти тот, кто будет давать указания народу Израиля, и он выкупил этого ребенка из плена за большие деньги. В итоге спустя многие годы тот, кого он спас, стал мудрецом и законоучителем, известным нам как раби Ишмаэль бен Элиша». 

В связи с этой историей Тосафот задали вопрос: почему раби Йеошуа бен Хананья заплатил за ребёнка большие деньги, если закон запрещает переплачивать при выкупе пленных? Сами Тосафот предложили два варианта ответа: 

А. Ситуация, при которой существует угроза для жизни, отличается. И несмотря на то, что на первый взгляд любой пленный сталкивается с угрозой для жизни, как написано в Талмуде («Бава Батра» 8) и установлено в качестве закона в «Шулхан Арухе» («Йорэ Деа» 252.5) – тем не менее, когда существует прямая угроза для жизни, как это было в период разрушения Храма и в начале римского изгнания, то пленных выкупают даже за чрезмерную цену, а в Талмуде (Бава Батра» 8) речь идет о потенциальной, но не очевидной смерти в плену, поскольку целью самого пленения является не замучить  захваченных людей, а получить выкуп либо превратить пленников в рабов, т.е. получение имущественной выгоды. 

Б. Выдающийся мудрец отличается от обычного человека. И даже способного ученика, который может стать выдающимся мудрецом, разрешено выкупить за бóльшие деньги. 

Рамбан («Гитин» 45) спорит с первым ответом Тосафот, объяснившим отличие ситуации с выкупом раби Ишмаэля бен Элиши от стандартной существованием прямой угрозы для жизни. Рамбан исходит из того, что жизнь любого человека, находящегося в плену, находится под угрозой, и Талмуд («Бава Батра» 8) говорит буквально об этом, но, тем не менее, мудрецы все равно запретили выкупать пленного любой ценой. Кроме того, мудрецы в вопросе выкупа не проводят различия между мужчиной и женщиной, несмотря на возможную опасность запрещенных половых связей («гилуй арайот»). Поэтому, согласно Рабману, основной причиной, по которой раби Йошуа бен Хананья заплатил чрезмерную цену за пленного ребенка, следует считать отличие данной конкретной ситуации от стандартной с т.з. объекта: речь шла о спасении мудреца, и его можно выкупать за бóльшие деньги, поскольку мудрецу, который ушел из жизни, нет замены. 

В другом месте Тосафот («Гитин» 45) добавили ещё один ответ, и написали, что во время разрушения Храма запрет выкупать пленных за любую цену «чтобы не стимулировать дальнейшие похищения» теряет свою релевантность.  

Как понять данное утверждение Тосафот? Есть два варианта: 

А. Во время разрушения Храма и римского изгнания народ Израиля в любом случае уже подвергался уничтожению, изгнанию и находился в плену, поэтому мы не опасаемся стимулировать новые похищения, наоборот – необходимо спасти тех, кого возможно, даже немногих и любой ценой. 

Б. На первый взгляд, можно было бы понять ответ Тосафот так, что время разрушения Храма отличается тем, что все, что поддерживает дух народа, само по себе является великим спасением и вдохновением. Но Меири в своем комментарии тоже привел все ответы Тосафот, и последний из них объяснил в соответствии с вариантом «а». Он написал: «История с раби Йеошуа произошла во время разрушения Храма, когда не существовало опасения, что чрезмерная цена за выкуп может стимулировать дальнейшие похищения, поскольку все и так изгнаны и захвачены в плен». 

Следует отметить, что Тосафот добавили ещё одну оговорку («Гитин» 45, со ссылкой на Талмуд в трактате «Ктубот»): мудрецы не запретили еврею выкупать за чрезмерную цену самого себя, а также жену, которая «как он сам». Поэтому, забегая вперед, можно сказать, что если экстраполяция того сценария, о котором говорили Тосафот, на наши реалии в принципе возможна, то личные требования семей заложников, несмотря на всю трагедию их ситуации, не могут и не должны критически влиять на принятие решений, которые касаются общества в целом. 

Алаха и полемика законоучителей 

«Шулхан Арух» («Йорэ Деа» 252.4) установил в качестве закона, что «мудреца или способного ученика выкупают из плена даже за цену, превышающую их стоимость». Таким образом, на первый взгляд, из «Шулхан Аруха» следует, что составитель кодекса был согласен с Рамбаном, и в качестве закона установил именно эту причину разрешения выкупа за чрезмерную цену, т.е. все дело в разнице между простым человеком и мудрецом. Но нигде в «Шулхан Арухе» или у дополняющего его Рама не приведена другая причина Тосафот, по которой «просто пленение» с целью получения выкупа отличается от плена, при котором существует прямая угроза для жизни. Тем не менее, более поздние законоучителя обсуждали каков практический закон в случае, когда возникает прямая угроза жизни пленного. 

Маарам из Люблина в своей респонсе (п.15) отвечает на заданный ему вопрос о еврейском юноше, который был схвачен властями в мусульманской стране за распутство с нееврейкой. Власти хотели принудить его к принятию ислама, а в случае отказа – казнить. Маараму был задан вопрос, распространяется ли заповедь «выкупа пленного» и на этот случай, когда очевидно, что юноша сам виноват в происходящем с ним? И если по отношению к нему всё же существует эта заповедь, нужно ли выкупать его «любой ценой»? Маарам ответил, что юношу, несомненно, необходимо выкупить. При этом нет никакой разницы в причине его пленения, и то, что он был схвачен за грех вступления в связь с женщиной иной веры, ни на что не влияет. Однако, относительно вопроса цены, он написал, что нельзя выкупать этого юношу за чрезмерную цену, потому что никто из законоучителей не написал, что если хотят казнить, то необходимо выкупить за чрезмерную цену. Более того, Маарам привел респонсу Маари Вайля (п.148), из которой видно что законоучителя-«ришоним» спорили на эту тему, и что Маари Вайль вынес решение не выкупать за чрезмерную цену, даже когда существует настоящая угроза жизни. И кроме того, Маарам добавил, что даже если существует угроза насильственного обращения в другую религию, нельзя выкупать за чрезмерную цену. 

Однако, автор «Бейт Илель» в комментарии к «Шулхан Аруху» («Йорэ Деа» 252) и Мааршак (приведено в «Питхей тшува» п.4) не согласились с решением Маарама. И Мааршаль («Ям шель Шломо», «Гитин» 4.72) тоже оспорил решение о правомочности выкупа в ситуации, когда человек сам виновен в своем пленении (и таким образом он спорит с решением автора «Кнессет Йехезкель», приведенным ниже). 

В респонсе «Кнессет Йехезкель» (п.38) также обсуждается вопрос о еврее, совершившем преступление: человек был пойман и осужден властями за воровство, и теперь его жизнь находилась в опасности. Был задан вопрос, нужно ли выкупать такого человека за чрезмерную цену, и автор респонсы поддержал решение Маарама, написав, что его необходимо выкупить, но не «любой ценой». Он счел, что ответ Тосафот, согласно которому прямая угроза для жизни пленного отменяет запрет выкупить его за чрезмерную цену, приемлем лишь при условии, что вся проблема выкупа по завышенной цене сводится к тяжкому бремени, которое накладывается на общество – тогда при возникновении прямой угрозы жизни пленного появляется возможность сказать, что ограничение снимается, а обществу необходимо дополнительно постараться, предпринять усилия, и даже заплатить чрезмерную цену чтобы спасти ближнего от смерти. Однако, если причина запрета в том, что чрезмерное увеличение суммы выкупа стимулирует к новым похищениям, то все наоборот: как раз логично будет предположить, что нужно предотвратить дальнейшие похищения, и потому нельзя платить чрезмерную цену, даже если существует прямая угроза жизни. Ведь идея спасать одного, и тем самым подвергать опасности жизни других – потенциальных будущих пленников – как минимум, не очевидна. А поскольку Рамбам и «Шулхан Арух» в качестве причины запрета платить чрезмерную цену за выкуп привели именно опасение, что большой куш подтолкнет злодеев к дальнейшим похищениям, то невозможно согласиться платить чрезмерную цену – даже если есть прямая угроза жизни пленного. 

Следует отметить, что лично мне решения Маарама, Маари Вайля и автора респонсы «Кнессет Йехезкель» кажутся неочевидными. Они обсуждают ситуации, когда еврей попал в заключение за совершенное преступление. Но как можно говорить о том, что чрезмерная цена при выкупе может послужить стимулом к дальнейшим захватам евреев в плен, если это не разбой и не пиратство с целью наживы, а власти карают за провинности в соответствии с действующим законодательством («дина де-малхута»)? Позволю себе предположить, что законоучителя исходили из того, что обвинения могли оказаться наветом, либо могли привести к навету, когда больший, чем принято, выкуп спровоцировал бы власти отправлять за решетку не только тех, кто виновен, но и тех, кто ни в чем не повинен – ради материальной выгоды. 

Широкую известность получила история о Маараме из Ротенбурга, духовном лидере германских евреев. После того, как король Рудольф I Габсбург ввел прямое налогообложение еврейских общин, но не обеспечил их защиту от местных феодалов, положение евреев стало невыносимым. За попытку покинуть страну вместе с семьей и последователями Маарам был брошен в тюрьму. Рабейну Ашеру удалось собрать для его выкупа гигантскую сумму в 23000 серебряных марок, но Маарам запретил себя выкупать по завышенной цене, чтобы нееврейские правители не начали захватывать еврейских мудрецов с целью наживы. Маарам погиб в темнице после семи лет заключения, и лишь через четырнадцать лет после его смерти удалось за большую сумму выкупить и захоронить его останки. 

Мааршаль («Ям шель Шломо», «Гитин» 4.66) пишет, что решение Маарама вызывает удивление, потому что он был великим человеком, и за него разрешено было заплатить чрезмерный выкуп, и кроме того, из-за решения, которое принял Маарам, пострадала Тора! В итоге Мааршаль все же находит аргументацию, позволяющую объяснить решение Маарама. Как мы знаем, Маарам исходил из того, что уплата огромного выкупа приведет к тому, что власти начнут хватать других мудрецов или их учеников в расчете на выкуп, а это значит, что спасая Тору путем спасения себя самого, он в конце концов привел бы к ситуации, когда Тора, наоборот, теряется в результате ареста других ее носителей, и разве может человек считать, что его Тора чем-то лучше, чем Тора других? Более того, это может привести к снижению знания Торы в еврейском народе, поскольку власти начнут охотиться на мудрецов. 

Относительно практического закона Мааршаль все же написал, что «в наше время принято выкупать пленных даже за чрезмерную цену». Подобно этому написано и в респонсе Радбаза (ч.1 п.40). При этом оба они обосновали причины данного обычая с точки зрения алахи, и среди прочих аргументов изложили соображение Тосафот, что при наличии прямой угрозы для жизни пленного разрешено выкупать его за чрезмерную цену. 

Таким образом, получается, что авторы приведенных выше респонс спорят о том, нужно ли воздерживаться от чрезмерной цены выкупа при наличии угрозы для жизни пленного в настоящем времени, из-за опасения гипотетической угрозы для жизни, которая может возникнуть в будущем, но уже для многих людей. И здесь важно подчеркнуть, что если для пленного существует настоящая угроза, то для других это только возможная угроза. С другой стороны, можно ли спасать одного, заплатив непомерную цену, и тем самым подвергнуть опасности жизни многих других? 

Современная ситуация 

Говоря о нынешнем положении вещей, нужно исходить из нескольких важных вводных: 

1. Исторически сложился обычай платить за еврейских пленных завышенную цену – даже если она в несколько раз превышает «рыночную». Этот обычай упоминают Мааршаль и Радбаз. 

2. Существует прямая угроза жизни захваченных ХАМАСом заложников, которые, к тому же, подвергаются тяжелейшим мучениям, а согласно «ришоним» страдания тяжелее смерти (Тосафот к трактату «Ктубот» 33б). При этом террористы, теоретически, готовы отпускать пленных в обмен на террористов, которые находятся в израильских тюрьмах. Почему теоретически? Потому, что как было сказано в самом начале статьи, враг выдвигает различные требования, которыми я совершенно не занимаюсь в данном тексте: сохранение собственной власти в Секторе Газа, вывод израильских войск, прекращение боевых действий и поставки электричества, воды и гуманитарных грузов. 

Исходя из сказанного, нынешняя ситуация кардинально отличается от всех «классических» примеров с выплатой завышенных сумм ради выкупа пленного, которые обсуждались в Талмуде и в трудах более поздних законоучителей, потому что сейчас речь идет не о стоимости раба на невольничьем рынке, а об обмене террористов на пленных евреев – гражданских и солдат. Теперь целью нападения является не нажива, о которой писали мудрецы, а осуществление террора, вплоть до уничтожения и изгнания еврейского населения из Израиля. Поэтому сразу возникают вопросы: 

1. Что здесь считать приемлемой ценой, а что чрезмерной? Есть ли здесь вообще какая-то приемлемая цена? И наоборот, есть ли здесь цена, которую можно счесть непомерной? 

2. Можем ли мы, с точки зрения алахи, отдать одного террориста за одного заложника? Не равносильно ли это вопросу о том, можно ли, например, заплатить за выкуп пленного передачей террористам оружия (ведь самого террориста мы имеем все основания рассматривать как «оружие», которое, скорее всего, «выстрелит»), или выпускаемые по сделке террористы рассматриваются лишь как потенциальная угроза, и ради непосредственного спасения жизни пленного необходимо «жить настоящим» и соглашаться на обмен? А согласно «Агаот Мамонийот» (которого приводит «Сма» в своем комментарии к концу «Шулхан Аруха»), есть обязанность рисковать собой ради спасения жизни ближнего – даже в случае, когда это, возможно, приведет к гибели того, кто действует ради спасения товарища. При этом сам «Сма» отметил, что другие видные законоучителя об этом не писали, а значит они считали, что даже в том случае, когда есть лишь вероятность создания угрозы собственной жизни, нельзя рисковать собственной жизнью ради спасения другого. А из нескольких респонс Радваза следует, что он, в свою очередь, считал, что приемлемый риск зависит от того, насколько велико или слабо сомнение в угрозе собственной жизни. 

3. Производить такой обмен допустимо лишь исходя из формулы 1Х1, или можно отдать двух террористов за одного заложника? Но если ради спасения еврея можно отдать двоих террористов, то почему не сто или тысячу? 

С одной стороны, никто из законоучителей прошлого не запретил спасать еврея, выменяв его «по курсу» 1Х2. А значит, нет формального запрета отдать многих террористов ради спасения одного еврея, по указанной выше причине: спасение при прямой угрозе для жизни важнее, чем опасность, связанная с гипотетическим нападением в будущем. С другой стороны, чем больше освобожденных террористов, тем выше риск их нападения в будущем. 

В нынешней полемике по озвученным вопросам активно участвует условная “партия войны”, к которой, в первую очередь, относятся раввины, представляющие религиозный сионизм. Эта «партия» традиционно ратует за силовой вариант возвращения заложников (по крайней мере, так было раньше). Раввины, придерживающиеся этой точки зрения, обосновывают свою позицию тем, что нельзя освобождать заложников «любой ценой», поскольку это прямо противоречит Мишне. Но им необходимо принять во внимание, что если на самом деле уподобить нынешнюю ситуацию той, которая описана в Мишне, то пришлось бы запретить не только «неравные» обмены, но и силовые операции по освобождению заложников: по одному из мнений («Гитин» 45), нельзя идти на силовой вариант освобождения пленных даже когда заложник всего один (и важно учитывать, что Рамбам принял в качестве закона именно это, устрожающее мнение), а если их больше, чем один, то силовая операция будет запрещена согласно всем мнениям. 

И ещё. Очевидно, что выход террористов на свободу создает огромные риски, связанные с потенциальными нападениями и убийствами евреев. Но кто сказал, что в случае освобождения тысяч террористов в обмен на десятки заложников они будут стараться захватывать больше заложников, чем если бы их освобождали по меньшему «курсу» – например, 1Х1? Ведь наши враги захватывают заложников не только для последующего обмена, но и для запугивания, деморализации и демонстрации силы. 

С другой стороны, существует сценарий обмена по формуле «всех на всех», но этот сценарий можно обсуждать в сугубо теоретическом ключе – по трем причинам. Во-первых, на него не согласятся террористы (понимая значимость возвращения пленных для нас, они никогда не отдадут «последнего заложника»). Во-вторых, мы понимаем, сколько наших людей томится в плену, но кого включают в себя «все» те, кого мы должны вернуть – вопрос, причем, скорее всего, не решаемый. И в-третьих, что является наиболее значимой причиной – нельзя ждать, откладывая решение. Автор «Хахам Цви» писал о подобной ситуации, что если человеку предоставили выбор – временно покинуть тюрьму сейчас, что позволит исполнить менее значимую заповедь, либо его отпустят позже, но тогда он сможет выполнить более значимую заповедь (например, ему обещают, что предоставят возможность «отпуска» на Рош а-Шана или Йом Кипур) – следует предпочесть возможность выйти сейчас, не откладывая, потому что может случиться, что те, кто принимает данное решение, передумают, и уже не отпустят его позже. Другими словами, следует придерживаться известной пословицы: «Лучше синица в руках, чем журавль в небе». 

Итак, мудрецы, говоря о чрезмерной цене, говорили о другой реальности, когда целью захватчиков была лишь нажива, и для того, чтобы не подорвать экономическое положение общины, мудрецы постановили воздерживаться от выплаты непомерной цены, в надежде, что злодеи согласятся на выкуп по адекватной цене. Или, возможно, у постановления мудрецов была задача-минимум: не «приучать» похитителей разорять общину таким образом. Но в событиях, которые происходят сейчас, если мы не согласимся отдать в обмен на немногочисленных заложников множество террористов, то, возможно, похитители не согласятся снизить свои требования, и попросту казнят заложников. И безусловно, тот факт, что кроме постановления наших мудрецов, относящегося к иной реальности, у нас нет никакой формальной базы для выработки решения, делает любой вариант практических действий, как минимум, спорным. 

В наше время медиа, называемые «четвертой властью», в значительной степени формируют общественное мнение, и таким образом воздействуют на решения, принимаемые правительствами. При этом многие СМИ активно используют умолчания, передергивания, подтасовки, откровенную ложь и множество других приемов пропаганды, превращая черное в белое и наоборот. Все это, как минимум, усиливает и без того высокий эмоциональный фон вокруг столь важной и больной темы как спасение заложников. 

При этом отметим, что ситуация, в которой государство, стремящееся освободить своих мирных граждан и солдат, захваченных террористами, предпринимает какие-то действия в этом направлении, отличается от ситуации, о которой говорят мудрецы – тем более, когда эти действия происходят во время войны. Мудрецы говорили о захвате евреев в плен в относительно мирных условиях, а нападение и захват заложников в Симхат Тора 5784 года дали старт войне, что делает ситуацию в корне иной, нежели та, которую обсуждали мудрецы, и вот почему. «Минхат Хинух» задает вопрос: как вообще возможна «милхемет мицва» (заповеданная война), и тем более «милхемет ршут» (разрешенная война – т.е. такая война, которую имеет право начать царь)? Ведь любая война вступает в противоречие с принципом «пикуах нефеш» (опасность для жизни), т.е. с приоритетом спасения жизни относительно всего остального! Ответ, который дает «Минхат Хинух», состоит в том, что война – по определению опасное дело, а значит в ситуации, когда ведутся боевые действия, понятие «опасность для жизни» отсутствует. Во время войны есть риски, ведение боевых действий практически неминуемо приводит к потерям – не только среди солдат, но и среди мирных граждан. Возможны потери и среди заложников, захваченных противником. В любом случае, во время войны государство обязано в первую очередь защитить граждан от нападения. 

Кроме того, государство по определению обязано проявлять заботу о своих гражданах и своей армии, и на власть возложена ответственность принимать решения, анализируя и взвешивая все обстоятельства, и нести ответственность за последствия этих решений. Немаловажным является и влияние, которое оказывает спасение заложников на дух народа и на армию, особенно в ситуации усугубляющегося внутреннего раскола, когда одни требуют «вести войну до победного конца», а другие – «немедленно вернуть всех домой».  Кроме того, солдат, знающий что государство предпримет все усилия для его освобождения, воюет с большей уверенностью. И очевидно, что разрешено и правильно предпринимать силовые операции для освобождения заложников. 

Как бы то ни было, в современных источниках мы находим два места, в которых выдающиеся законоучителя современности выразили свое отношение к обсуждаемым вопросам. В книге «Орхот Рабейну» (ч.2, стр.314) приводится обсуждение вопроса о заложниках, которые удерживались в Уганде, в котором участвовали рав Горовиц и Стайплер, автор «Кеилат Яков». Там написано: «Наш учитель и рав сказал мне, что обязаны освободить террористов в обмен на заложников из-за угрозы жизни, но в отношении государства, стоящего на позиции отказа от переговоров  [с террористами], существует некоторое разрешение с точки зрения алахи…  На следующее утро, когда я вновь пришел к нему, операция в Уганде уже завершилась. Наш учитель уже знал об этом и спросил меня о том, прилетели ли они уже в Израиль. Он был очень рад освобождению, и похвалил освободителей, сказав: «Только евреи способны на такую операцию, проявляя такое самопожертвование»». 

В респонсе «Ябиа Омер» (ч.10, «Хошен Мишпат» п.6) рав Овадья Йосеф тоже обсуждает операцию «Энтеббе». Он как обычно привел массу источников, и в результате пришел к выводу, что правительству разрешено освобождать террористов в обмен на заложников. Далее он написал, что заседал с великими мудрецами Торы, и к ним пришел глава правительства Ицхак Рабин, который сообщил о том, что солдаты захватили аэропорт в Уганде и освободили заложников. Рав Овадья Йосеф очень хвалил операцию освобождения и воспел Всевышнего «за милосердие, проявленное к нам». 

В первом издании «Ябиа Омер» не было указано, кто те великие мудрецы, с которыми сидел рав Овадья. Однако в другом издании было сказано, что это были рав Йосеф Шалом Элияшив, рав Шломо Залман Ойербах, рав Желтый, рав Исраэли, рав Бен Цион Аба Шауль и др.  

Рав Овадья Йосеф пришел к выводу, что правительство Израиля имеет право вести диалог об обмене заложников на терористов. С другой стороны, он обрадовался успеху силовой операции по освобождению заложников – несмотря на то, что в этой операции погибло четверо заложников и один из освобождавших (командир израильских коммандос Йонатан Нетаньяу). И очевидно, что рав Овадья отдал предпочтение второму – силовому способу спасения заложников. Известно также, что рав Элияшив воздерживался от публичного высказывания своей позиции, однако, как следует из упоминания о нем в респонсе «Ябиа Омер», приведенной выше, он, по крайней мере, участвовал в заседании с равом Овадией Йосефом, на котором обсуждался этот вопрос.  

Любопытный факт, что рав Яаков Йосеф, сын рава Овадии, в отличие от отца выступал в подобных ситуациях против обмена, считая что сделки, по котором на свободу выходят террористы, приведут к дальнейшим похищениям. При этом рав Ицхак Йосеф, другой сын рава Овадьи, в прошлом Главный сефардский раввин Израиля, продолжил линию отца в этом вопросе. 

Итак, мы видим, что нет однозначного решения, и нет определенной алахи, регулирующей нынешнюю ситуацию с заложниками. Из изученного можно извлечь лишь следующие два правила: 

1. Освобождение пленных – великая заповедь. 

2. Следует приложить все усилия, чтобы минимизировать риск возникновения подобных опасностей в будущем.